Убедительная просьба: Прочитавшие этот пост, оставьте любой комментарий, особенно, если вы Гость.

Утром встали в 5 утра, так как Оборотень нас покидал и летел на поезд. Вышли, оборотень сбежал в метро к вокзалу, а мы поехали в обратную сторону - в сторону Шушар. На этот раз мы тащили громадные сумки с велоснаряжением. Выяснилось, что первая маршрутка от Звёздной отправляется лишь в 08:00, а до того момента мы топтались на остановке под премерзким дождём. Вколотились в маршрутку, доехали, потом дотопали и загрузились в бегемота. К тому моменту дождь начал напоминать скорее уж мерзкий противный душ. Я весьма боюсь КАДа, равно как и ТТК - все куда то летят, а куда - хз. и не поймёшь куда съезжать, плюс переизбыток хамов всех мастей, так что поехали какими то дворами на Витебский проспект. Прямо на съезде на него образовалась пробка, а всё потому, что кто то плохо закрепил груз и половина проезжей части была завалена прекрасной обрезной половой доской.. Ну почему они не потеряли эти доски возле моей дачи? А??



Пушкин мы проскочили не заметно - город мокрый, с узенькими улицами и совершенно непроходимыми указателями.



читать дальшеВскоре началась трасса на Псков. Почти по всей протяжённости дороги шли ремонтные работы и был снят асфальт. По такой дороге я, если честно, просто побоялся разгоняться больше 70 км/час - очень уж водило машину.
ВЪехали в деревню Выра. Тут у нас произошла техническая остановка на посещение, простите, туалета. Туалет заслуживает отдельного упоминания, так как он платны, запирается на домофон и оснащён всеми видами удобств.

Отъезжая от туалета мы увидели указатель, что рядом находится музей "Дом станционного смотрителя". Музей образован из почтовой станции 1800 года постройки. Вырская станция была третьей, считая от Санкт-Петербурга. Почтовые станции располагались примерно каждые 20 вёрст(21.3 км) - расстояние, которое может пробежать лошадь в упряжке до отдыха без вреда для себя. От Санкт-Петербурга до станции 69 вёрст. На станции меняли лошадей и ямщика, платили дорожный сбор и неслись дальше. Вырская станция была второразрядной, а значит не имела не пункта питания, ни постоялого двора. Единственное чем довольствовался путешественник, был горяячий чай из самовара и, возможно, старорусский фастфуд в виде баранок. Возле ворот станции расположена часовня Козьмы и Дамиана - покровителей путешественников. Часовня воссоздана 1980-м году архитектором Семочкиным.

Так же перед входом стоит верстовой столб, указывающий расстояние до ближайших крупных городов.

Перед музеем расположена полянка, на которую станция смотрит высоким глухим забором. Лишь по краям в стену встроены два здания, имеющие окна на улицу. На воротах нас встретила вывеска, говорящая о том, что музей работает с 11 до 17, а мы, в 09:50 оказываемся там не у дел. Но калитка в музей открыта, и я, отбросив природную скромность и такт, вторгаюсь на внутренний двор музея. Двор велик, но совершенно пуст. Лишь справа открыта дверь кассы и оттуда раздаётся шум голосов - отправляюсь туда. Меня встречает нарядно одетая женщина средних лет, которая сначала интересуется нашим количеством, а когда узнает, что нас приехало трое взрослых и ребёнок, разрешает проходить за билетами. Купили билеты и пошли. Нашим экскурсоводом была........ У неё был день рождения и сотрудники музея готовились к празднику. Пользуясь случаем, хотел бы и я, хоть и с опазданием, пожелать ей всего наилучшего!

В музее очень темно,но это не удивительно, так как инсценирована обстановка тех лет: свет проникает в комнату через несколько низких маленьких окошек. В первом помещении стоит конторка, установлен барьер, разделяющий помещение надвое: на помещение для посетителей и на присутствие - часть помещения, предназначенную только для персонала, куда обычному смертному путь был заказан. Общение с чиновником происходило через этот самый барьер. К атрибутам ежедневного труда почтового чиновника относится примитивный стеллаж для сортировки корреспонденции, счёты, весы, набор штемпелей, лампа и несколько палочек сургуча.

Рядом расположена комната для ямщиков. Здесь они жили. Так же здесь же жила и трудилась прислуга, обслуживающая ямщиков и самого Станционного смотрителя. Возле входа расположена Русская печка. Что самое интересное, печка топилась, распространяя во круг себя уют и домашний запах дровяного дыма. Вдоль верхней части печки расположены ряды выемок(в основном с боковой стороны, но одна есть и спереди), называемых печурками. Они повышали поверхность теплообмена печи а так же служили для подогрева, сушки или томления еды. На боковой поверхности печи имеется некоторое кирпичное оребрение, так же служившее целям теплообмена.

На станции служило 15 ямщиков.
В то время имелось три сорта "Кобыловодителей": Кучер, Ямщик и Извозчик. Переводя на современный язык:
Кучер - это личный водитель важной персоны, или обеспеченного человека. Кучер всегда знает на каком экипаже он едет, каких лошадей запрягает и кого везёт.
Извозчик это классический Дорогу покажьещ, э? таксист. Извозчик был приписан к экипажу, но лошадь не всегда имел постоянную. Это касается организованных извозчиков. Были ещё и бомбилы частники. Но не дикий народ с гор, а вполне законопослушные трудяги, которые платили налоги, имели документы, но лошадей и экипаж покупали себе сами. Извозчики или стояли возле хлебных мест, на вроде вокзалов, ресторанов, присутственных мест, крупных улицах(и само собой платили за это дань), либо колесили по городу, действуя по принципу "волка ноги кормят". Пассивное ожидание на стоянке было верным способом склеить ласты от голода - телефонов то не было.
Самым низшим звеном был Ямщик. Ямщики были подобны современной тепловозной бригаде, обслуживающей участок пути. Ямщик обслуживал участок между двумя станциями. Доезжал до следующей станции, менял лошадей, а потом со следущим путником и отдохнувшими лошадями возвращался домой. Получали они очень мало, на чаевые тоже расчитывать не приходилось..

Кстати, чаевые, это некая "плата за простой" извозчика в ожидании клиента. Путник давал извозчику "на чай", с расчётом, что извозчик не будет торчать на палящем солнце или лютом холоде, а сможет посидеть в чайной. Извозчики имели такой обычай, о котором, кстати, рассказывает Гиляровский: они покупали чайник чая на нескольких человек(стоил что то около 3-х что ли копеек), и долго его цедили. когда чай заканчивался, они платили копейку и тут же получал ещё чайник кипятку в ту же заварку, и так несколько раз. Такая тактика, разумеется работала только в крупных городах и только в тех местах, где извозчики не нуждались в охоте на седока, например ломовые извозчики на Лубянской площади в Москве.

Быт извозчиков больше напоминал комунну. Приезжая на станцию, он выпивал водки, закусывал, чем Бог послал и отправлялся спать на полати печки, где спали его товарищи.

Полати, к слову, это дощатый настил под потолком избы. Как правило, образовывался он, когда доски настилали на потолочные балки, опирающиеся в центре на печную трубу. Таким образом, люди спали как бы в крыше. Нижняя часть дома была достаточно хододной, в простых домах пол был земляным, на зиму иногда в дом загоняли и мелкую скотину. Земляной пол не поднимался над уровнем земли. Получается, что пол в доме ялялся просто участком земли, отгороженным стенами от окружающего пространства. При открытии двери в дом попадал холодный воздух, быстро заполняя нижнюю часть дома. Горячий же воздух от печки поднимался к потолку, образуя , своего рода, воздушный пузырь, который не вытеснялся холодным воздухом, заходящим в дом извне. На почтовой станции пол был не земляной, имелся потолок, но полати всё же были, так как в помещении находилась толпа народу, которая постоянно ходила туда-сюда.

Помещение для ямщиков, в отличии от помещения почтового чиновника освещалось не лампой, и даже не свечой, а лучиной. Представьте себе сколько давала света одна единственная щепочка в такой комнате, а так же подумайте, с какой частотой она перегорала и требовала замены?

Между прочим, женская прислуга готовила в той же самой русской печке, что грела жильцов.

А пока варилась каша, нужно было ещё и нитку ссучить, и клубок смотать..

На стене развешены хомуты, фонари, и прочая утварь. При почтовой станции была своя шорная мастерская - большое количество кожанной упряжи требовало ремонта. Вот и сидел мастеровой с кривыми цыганскими иглами, шилом, гвоздями и ниткой по вечерам в тёмной комнате, работал, переговариваясь с товарищами или напевая песню.

Здорово удивил меня свечной фонарь, висящий на стене. Замечателен он своим стеклом. стёкла представляют собой квадратные стеклянные линзыв, фокусирующие неяркий свет свечи. Смею предположить, что фонарь этот не российского производства, потому как изготовление подобной линзы очень сложная и дорогостоящая работа, а получить стекло не только правильной кривизны, но ещё и завидной чистоты, было запредельной задачей.

Через маленький корридорчик от ямщицкой, располагалась комната в которой жили работал станционный смотритель - чиновник самого низшего, четырнадцатого класса, табели о рангах. Это был бедный задёрганный человек, стоящий на лестнице социальной иерархии где то между нищим и кондуктором в сельском автобусе. В одной комнате находились: Стол письменный, за которым смотритель работал,

Стол обеденный за которым смотритель обедал, так же за ним могли коротать время приезжие, ожидающие лошадей,

шкаф, сундук и кровать станционного смотрителя, отгороженная всего лишь занавесочкой.

Смотритель, фактически жил на рабочем месте. Представьте себе ситуацию:

Ночь, метель, вой ветра, на станцию врывается разъярённый чиновник 10-го класса, и требует немедленно лошадей. Он поднимает с постели смотрителя и требует лошадей. А лошадей нету - все только недавно вернулись из поездки и нуждаются в отдыхе. Кому достаётся нервотрёпка? - Правильно, смотрителю, который вроде как и начашльство, но вроде как и блоха, которую приезжий может прижать к ногтю. Или к примеру устьавшая лошадь бежала медленно - ну вы поняли да...? А если в комнате находятся двое, трое или более человек, которые в ожидании лошадей, коротают долгую зимнюю ночь за беседой? А вы лежите за шторкой с мигренью и пытаетесь уснуть....В общем не жизнь а малина.

На рабочем столе у смотрителя лежат два подлинных документа: Табель о рангах и подорожная грамота.

Дороги в то время, фактически были закрыты для экипажей, и каждый путешественник, особенно желающий посетить почтовую станцию, обязан был иметь подорожную грамоту, в которой говорилось о том, кто он, куда едет и с какой целью. Своего рода маршрутный лист.
Табель о рангах, в приложении к почтовой станции, представлял из себя документ предписывающий выдавать лошадей по рангу: Пушкин, проезжая эту станцию, имел право сменить всего лишь двух лошадей, в то время, как канцлер мог позволить себе два десятка. По некоторым данным Пушкин проезжал эту станцию 13 раз и историю про Капитанскую дочку он списал с реальной истории жизни смотрителя по фамилии Вырин и его беспутной дочери.

Здесь же представлен головной убор, предписанный к ношению смотрителю: Треуголка и чехол для её хранения

В соседнем корпусе музея(в бывших конюшнях) организован выставочный зал, посвященный истории дорожного быта конца 19 века. Тут есть и дамская косметичка, размером с хороший кейс

и походный шкаф для одежды, размером с хороший комод.

Так же представлена посуда, одежда, и другие предметы быта. Особое почтение самоварам: тут есть и громадные трактирные и крошечные, практически карманные, дорожные самовары.

Обращает на себя внимание крытая галерея с пандусом, ведущим на чердак конюшни.

Это не что иное, как дорога для телеги или саней, в которых на чердак доставляли сено: там был сеновал. Но лошадь же не может развернуться в коридоре, а сани не имеют заднего хода, а следовательно, пришлось делать пандус сквозным. Галерея огибает торец конюшен и спускается вниз с другой стороны. Сена требовалось много: на станции постоянно содержалось 55 лошадей.

Станция функционировала до того момента, когда не была построена железная дорога, которая оказалась дешевле и быстрее.
Некоторое время станция пустовала, но в самом начале 20 века здесь поместилась добровольная пожарная команда. Была построена каланча и два пожарных сарая по бокам.

Дежурство не было постоянным и осуществлялось только в пожароопасный период и в дни праздников. К орудиям труда пожарных того времени относились багор, лом, пила, топор. Судя по всему, задача пожарных была не тушить пожар, а препятствовать его распространению.

Около колодца стоит пожарный насос. Насос состоит из качающегося коромысла с ручками на 2 человек с каждой стороны, двух рабочих цилиндров, ресивера и патрубков.

В случае пожара, четыре человека непрерывно качали насос, остальные разбирали завалы и лишь один человек поливал пожарище водой в виде тонкой струйки. Люди около насоса постоянно менялись, потому как работа эта тяжелая.

За территорией основного музея расположен еще один музей - музей экипажей. Билет стоит около сорока, что ли, рублей. Это длинный сарай, в котором собрано с полсотни экипажей различных конструкций.

Мне понравились различные варианты лондонского кэба. Мостовые великого города были очень плохими, о чем свидетельствуют колеса, размером выше человеческого роста. Большой диаметр позволял безболезненно катиться по горбатой булыжной мостовой.

О качестве же дорог свидеиельствует тот факт, что даже задранное на крышу сидение возницы было очень оригинально подрессорено - опиралось нижней частью на подвижные полуэллиптические рессоры.

Экскурсовод озвучила версию о том, что кэбмен сидел позади экипажа на уровне крыши потому, что в Лондоне густые туманы и так, мол, лучше видно. Ошибка! В тумане нужно находиться максимально близко к земле. На самом деле такое расположенение сидения диктуется размером колес. Экипаж на больших колесах очень неповоротлив, поэтому его длинну пытались максимально сократить. С целью приблизить ось повозки к копытами лошади. Плюс с верхнезадней точки лучше обзор нв габариты кэба, что очень важно при маневрировании в узком пространстве старых улиц.

Так же чрезвычайно интересны два экипажа ещё одного типа: это тарантасы.

Экипаж является аналогом современного квадроцикла. Он имел небольшие колеса, при чем передние были поворотными и имели меньший размер, чем задние. Как и квадроцикл, экипаж вёз одного-двух человек, четырёхместные встречались очень редко. Низкая несущая способность маленьких колес с успехом компенсировалась очень высокой маневренностью и низким весом. С целью снижения веса и дополнительной амортизации, корпус очень часто делали не деревянным а плетёным. Там, где обычный экипаж застревал, этот мог выписать немыслимую дугу и объехать самые глубокие места. Так же данный тип уникален тем, что из всего разнообразия гужевого транспорта, только этот менял нижнюю часть на полозья. Крышу не делали - зачем лишний вес маневренному внедорожнику?
Кузов монтировался на несущем брусе или подвешивался между двух параллельных брусьев, соединяющих задние колёса с передком - о как! Рамный внедорожник!!
Но плюсов без минусов не бывает: экипаж получался малокомфортным и тесным, ездок был облеплен грязью. Рамная конструкция, низкий вес и плетёный кузов хорошо гасили вибрации и пинки дорожных неровностей.

Тут так же есть портшез: широко распространенная в Европпе, но не прижившаяся в России роскошная поноска повозка.

Это, своего рода, комната с дверью. Знатный человек заходил внутрь, усаживался, закрывал дверцу и стучал по крыше, после чего к повозке приближались несколько невольников или слуг, которые продевали в специальные скобы брусья, брались за них и несли господина в булочную. Кормить минимум четверых рабов обходилось явно дороже, чем одну лошадь, скорость они развивали невысокую, за то прекрасно вписывались в узкие загогулистые улицы и могли подниматься и спускаться по лестницам, чего конь, к сожалению не умеет. Ну и доставляли они не до крыльца, а прямо к трону. Тот факт, что подобный,вид транспорта не прижился в нашей стране, объясняется не выдающимся человеколюбием, не жадностью, а зимой. Передвигаться зимой со скоростью улитки очень зябко. А к тому же в конный экипаж можно поставить печку-буржуйку, повесить фонарь со свечой, а в портшез - увы. Да и улицы у нас хоть и кривые, но имеют достаточную для экипажа ширину. Лестниц на улицах тоже не наблюдается. Расстояния же между деревнями таково, что ни одни, даже самые сильные холопы не дотащат, да и долго это. Скажем так, портшез это аналог сигвея : очень дорого, пафосно, но в повороты проходишь, и все же не пешком.
Так же интересен прообраз современного автобуса - линейка. Пассажиры набирались по ходу движения, сидели спина к спине или спиной к внешнему борту на продольной лавке и мокли под дождем. Но не только ленивые "нищеброды" были обречены на мокрое тряское путешествие, но и должностные лица, например пожарная команда. В музее стоит именно вариант, принадлежавший пожарной части, покрашенный в красный цвет.

В данном экземпляре хорошо видно, как обходились без амортизаторов и гасили излишнюю раскачку экипажа на рессорах - отрезком цепи, который не давал корпусу слишком далеко отпрыгивать от оси

Ну и на последок расскажу о ландо.

Ландо это дорогой, комфортный, чаще женский, экипаж с кучером. он имел большую площадь остекления и откидной верх, что в те времена было верхом роскоши, особенно если стекло было изогнутым. Виной тому сложность получения гладкого однородного стекла. Для этого использовали ванну с жидким оловом, на поверхность которого выливали расплавленное стекло, которое и застывало гладкой пленкой, но... добиться идеально ровного слоя было крайне сложно, а избавиться от примесей и подавно. Именно поэтому, все старые дома стеклились окнами, состоящими из отдельных маленьких фрагментов стекла. Здесь же мы видим громадные окна. Как правило ездили в таких экипажах в одиночку. Обязательным условием являлась мягкость подвески: идеалом считалось, если эллиптические рессоры прогибались от лёгкого нажатия ладонью на подушки сидений. В переводе на современные аналоги, это скорее всего сравнимо со Смартом.

Еще заметил, что на всех экипажах, не зависимо от цены, применялась одна и та же схема крепления передней тележки: в центре была ось, на которой происходило вращение передка. Но, учитывая нагрузки, такая конструкция не могла нести большой нагрузки на излом. Поэтому на ось надевали два диска. один неподвижно крепился к корпусу повозки, другой к "переднему мосту". диски эти служили опорными подшипниками скольжения и требовали постоянного обслуживания в виде чистки и смазки.

Ещё замечательны французские кареты. Кареты в сказках обычно рисуют именно такими: они громадны, тяжелы, уродливы и неповоротливы. Очень интересен механизм дополнительного амортизирования: "жилой отсек" подвешивался относительно ходовой на кожаных ремнях.

Попрощались с персоналом и поехали дальше. Следующей остановкой был Лужский Рубеж. На несколько минут нас даже обрадовало своим присутствием солнце. Справа от дороги расположен холм, на котором находится монумент.

Слева - имитация передней части ДОТа.

На поляне перед холмом установлены каменные глыбы с названиями партизанских отрядов. Наверх ведет длинная лестница. Наверху оказывается, что снизу был виден не весь монумент. Кроме обелиска, чуть левее имеется "зал славы" на вроде того, что построен в Волгограде на Мамаевом Кургане. Здесь же все попроще, но тоже торжественно. Сам зал стилизован под ДОТ: имеет характереый вход, окна бойницы и наполовину заглублен в землю. В центральной части расположено ступенчатое углубление, в центре которого находится странная металлическая конструкция. Это, видимо, бывший вечный огонь. Сейчас место пламени заняли искуственные цветы. Прямо напротив входа в стене сделан большой проем, загороженеый решеткой из строчек партизанской клятвы.

Солнце стало прогревать землю и началась невообразимая духота. Душно было даже не смотря на прохладу. Душно и при включенном кондее и при открытых окнах. Просто глобальная, всезаполняющая духота. Меня стало активно зевать и плющить в сон, что для водителя противопоказано. Дабы избежать кюветной жизни, заехали в магазин в селе Заполье и купили конфет. Я попросил дать самых шоколадных-шоколадных. Получил маргаринисто-пальмовых за 480 рупей, но все же вкусных. В этой же деревне, вскоре за магазином, в кустах промелькнуло что то зеленое и деревянное, с маленькими башенками. Я резко ударил по тормозам, ушел на обочину и отправил Таур на разведку. Разведкп донесла, что это ни что иное, как деревянная церковь. Свернул на заросшую лесистую дорожку и припарковался. Пошли смотреть. Оказалось, что это действительно красивейшая деревянная церковь, точнее храм Великомученика и победоносца Георгия 1848 года постройки, но без башенок.

За башенки я принял "пеньки" от барабанов боковых куполов. Купола отломали, а дыры закрыли металлом. Вокруг расположено старое кладбище. Самая старая из увиденных могил датировалась 1844 годом, то есть за 4 года до постройки храма. На камне 4 ржавых штыря. Такое впечатление, что позднее на него был прикреплена табличка, в наше время отломанная, закрывавшая надпись на латыни.

Был тут и склеп, похоже что конца 19-го века.

и металлические кресты грубой ковки.

дальнейшую дорогу нас пытался смыть мерзкий, частый и сильный дождь.

Когда мы Въезжали в в Печорский район, дорога сильно испоганилась и стала представлять из себя извилистую ленту, изрытую оспой:

Внезапно справа попался заново отстраиваемый монастырь. От прежнего сохранилась только часть церкви. Этакий барабан на ножках.

К Печорскому монастырю мы подъехали слишком поздно, быстро пробежались по нему и отправились в Изборск, где нас ждал гостевой дом при музее заповеднике и даже двухкомнатный люкс на четверых. Я сознательно не буду описывать монастырь в этом посте, ибо его мы повторно посетили утром и описание будет в утреннем посте, чтобы не раздувать объём имеющегося. Яндекс-навигатор опять над нами надругался и повёл нас через деревню Забелино, по полузаброшенной лесной дорожке, по которой мы напетляли больше 15 километров. Ширина дорожки равна ровно ширине автомобиля.

на обочине располагалась непонятная малая архитектурная форма, созданная из кузова от ИЖа-каблука. Я могу предположить, что там расположена скважина с водой, ибо сторожкой она не может быть в силу размеров.



Доехали, заселились и побежали в магазин. На обратном пути от магазина мы сфотографировались возле Талавского захаба

Номер в гостинице был на втором этаже и состоял из двух комнат. В одной располагалась короткая двухспальная кровать и мансардное окно, в другой - телевизор и большой диван. Посередине был санузел. Мы расположились по разным комнатам, но вскоре опять встретились для совместного фото. Я и мои прекрасные спутницы и спутник

Балкон, кстати, выходил на крепость и за спиной виднеется стена с Талавской башней. Более подробный рассказ опять же в следующем дне, а сейчас пора спать...

День 1kotmudriy.diary.ru/p204329800.htm
День 2kotmudriy.diary.ru/p204867688.htm
День 3kotmudriy.diary.ru/p204978172.htm
День 4kotmudriy.diary.ru/p205127859.htm